Пастернак и прочие

«Пастернак - это сплошное настежь: глаза, ноздри, уши, губы, руки. До него ничего не было», - писала Марина Цветаева.

Фото: RUSSIAN LOOK

Можно долго рассуждать о том, какой он великий. Можно цитировать стихи про Гамлета, свечу, февраль, август, ночь; говорить о Ларе и Юрии; вспоминать о том, как его умудрились затравить в "вегетарианские" хрущевские времена и как высоко вознесли после смерти. Но отчего-то интереснее рассказать о людях, которые так или иначе были с ним связаны, на которых он повлиял, которые на него повлияли. Сделать набросок портрета через осколки стекла, в которых он отражается. А отразился он в судьбах миллионов людей, на первый взгляд, никак с ним не связанных.

Пастернак и Толстой

Они так или иначе пересекались: отец поэта, Леонид Пастернак был талантливым художником, и водил знакомство со множеством писателей, композиторов и живописцев своего времени. Его иллюстрации к "Войне и миру" привели Толстого в восторг, они подружились, Толстой с удовольствием слушал, как жена Пастернака (мать Бориса Леонидовича) играет на пианино – мальчику в тот момент было четыре года. Когда Толстой умрет, 20-летний Пастернак метнется на станцию Астапово и десятилетия спустя будет вспоминать, как рыдающая Софья Андреевна обнимала его отца.

Благодаря отцу Пастернак в детстве познакомился со многими выдающимися людьми – скажем, с композитором Александром Скрябиным (которого обожал) и с немецким поэтом Райнером Марией Рильке, которому посвятит автобиографическую "Охранную грамоту".

В детстве он учился в одной гимназии с Маяковским, с которым подружился - правда, не в гимназии, а гораздо позже. Пастернак настаивал, что их дружбу сильно преувеличивали, но общались они часто. "Мы действительно разные" – сказал ему однажды Маяковский с мрачной ухмылкой. – "Вы любите молнию в небе, а я — в электрическом утюге". Пастернак не понимал этого электрического утюга: он обожал раннюю лирику Маяковского и недоумевал, отчего гениальный поэт превратился в изготовителя пропагандистских стихов.

Пастернак и Набоков

В 1958 году сложилась парадоксальная ситуация: в американских списках бестселлеров за первое место сражались две сенсационные книги русских писателей, "Лолита" и "Доктор Живаго" ("Лолита" оказалась там первой, но "Живаго" ее сбросил). Набоков прочел роман Пастернака, как только представилась возможность, и объявил, что это "неуклюжая и глупая книга, мелодраматическая дрянь, фальшивая исторически, психологически и мистически, полная пошлейших приемчиков". Многие считают, что Набоков ненавидел "Живаго" из зависти – Пастернак ведь еще получил Нобелевскую премию, от которой сам Набоков не отказался бы. Но на самом деле Набоков вообще к Пастернаку относился с великим пренебрежением – еще в молодости писал: "Стих у него выпуклый, зобастый, таращащий глаза, словно его муза страдает базедовой болезнью. Синтаксис у него какой-то развратный — чем-то напоминает он Бенедиктова. Восхищаться Пастернаком мудрено: плоховато он знает русский язык, неумело выражает свою мысль... Не одно его стихотворенье вызывает у читателя восклицанье: “Экая, ей Богу, чепуха!” Высшая похвала, которой Пастернак от него дождался – шипение "довольно даровитый поэт". Вместе с тем Набоков читал о Пастернаке лекции в университете, рассматривая его как неотъемлемую часть эволюции русской поэзии.

Любопытно, что когда Пастернак передавал рукопись "Живаго" на Запад, ему с ходу предложили кандидатуру идеального переводчика – Набокова, одинаково великолепно владеющего русским и английским. Пастернак в ответ произнес: "Ничего не получится; он слишком завидует моему жалкому положению в этой стране, чтобы сделать это как следует". Что Пастернак имел в виду, мы никогда не узнаем.

Факсимиле статьи, которая была опубликована в "Литературной газете"

Пастернак и Вознесенский

Один из самых знаменитых советских поэтов в конце 90-х вспоминал, что встреча с Борисом Пастернаком – его единственным кумиром в поэзии – стала для него одним из главных событий в жизни. Приведем цитату из его интервью украинской газете "Факты".

– Помню, однажды — об этом еще нигде не печатали — решил преподнести в подарок Борису Леонидовичу его фотопортрет. В то время я был школьником, учился в фото-кружке Дома ученых. Вместе с руководительницей этого кружка увеличил портрет Пастернака, и она помогла мне его отретушировать. Я ретушировал галстук, а моя руководительница — ответственные места. Причем ретушировала очень сильно: навела глаза, ресницы. Огромный портрет получился очень красивым, но в то же время сходным с грузинской олеографией. Мне было стыдно, я понимал, что это пошлость, словно фотографии на рынке. Портрет мы вставили в фигурное белое паспарту того времени, а по краям оклеили дерматином. Вот такое чудовище и понес я в Переделкино.

Мороз жег мне руки, я думал, может, лучше вернуться назад или выкинуть портрет. Но все-таки принес его Пастернаку, распаковал и решил, что сейчас Борис Леонидович меня выгонит. А он вдруг говорит: «Это гениально! Это как Пиросмани!» Я был поражен! Подумал, что это, может, просто комплименты, он меня просто жалеет. Но, будучи у Пастернака через месяц, я увидел, что портрет он повесил у себя на стенке. Это единственный портрет Бориса Леонидовича, который был в его доме. И до сих пор он находится на том же месте, где его повесил Пастернак: в комнате с роялем.

Пастернак и ЦРУ

Недавняя сенсационная новость, что ЦРУ всячески способствовало публикации "Доктора Живаго" за границей, никакой новостью не является: литературовед Иван Толстой (брат Татьяны Толстой) еще в 2009 году издал книгу "Отмытый роман Пастернака", где прослеживал всю историю романа. Книга Толстого начинается с джеймсбондовской истории: пассажирский самолет летит из одного европейского города в другой и вдруг совершает экстренную посадку на Мальте. Пассажиры нервничают, а люди в черном вытаскивают из багажного отделения чемодан, находят там рукопись, делают фотокопию и через два часа, возвратив рукопись и чемодан на место, дают команду взлетать. Рукопись эта - «Доктор Живаго». Переснимали ее агенты ЦРУ. Цель у них была одна - раздобыть аутентичный русский текст романа, чтобы как можно быстрее его напечатать. Его напечатали в обход официального издателя Джанджакомо Фельтринелли, пиратским способом (Фельтринелли пришел в ярость). Зачем?

Да просто ЦРУ мнилось, будто Нобелевский комитет не присудит Пастернаку премии без публикации книги на языке оригинала. Американским спецслужбам было очень важно, чтобы в разгар «холодной войны» автор не разрешенного у себя на родине романа получил нобелевку.

Вообще роман (который откровенно антисоветским назвать трудно) стал орудием антисоветской пропаганды – его распространяли в соцстранах, переводили на экзотические языки типа фарси. В ЦРУ считали, что советские люди, осознав, какое великое литературное произведение отчего-то запрещено в их стране, задумаются о том, какая плохая у них власть.

Пастернак и экскаваторщик Васильцов

Многим покажется странным, но в СССР существовали планы публикации "Доктора Живаго", да еще какие. Как полагает Дмитрий Быков, Пастернака собирались сделать "витриной", визитной карточкой оттепели, предъявив его западным интеллектуалам как доказательство того, что русская литература процветает. В 1956 году по московскому радио, вещавшему за границу на итальянском, передали сообщение, что большой роман Пастернака вот-вот выйдет в СССР. Об этом прослышал Джанджакомо Фельтринелли. Его эмиссар поехал в Москву и заполучил у Пастернака текст.

Советскую власть роман разочаровал, а тот факт, что книга взяла и без дозволения уползла на Запад, и вовсе обескуражил. Редколлегия "Нового мира" отвергла рукопись с гневными комментариями, но Гослитиздат все же планировал издать "Живаго". В январе 1957 года Пастернак даже подписал с издательством договор. Основной целью Гослитиздата было предотвратить несанкционированное издание в Италии, но все же делалось и что-то практическое: говорят, редакторы начали править "Живаго", убирая все сомнительные пассажи. У Пастернака это вызывало отвращение. Он писал, что радуется любым препятствиям на пути публикации искаженной версии романа в СССР. В итоге "Живаго" впервые был опубликован за рубежом. И после публикации началась травля писателя. В первую очередь это стало идеологической войной, если угодно - войной КГБ и ЦРУ. А уж когда Пастернаку досталась Нобелевская премия, вой в СССР поднялся страшный. Современному человеку трудно не согласиться с пастернаковским недоуменным "Что же сделал я за пакость?": если б роман взяли и опубликовали в СССР, строй бы не рухнул – не рухнул же он от публикации "Ивана Денисовича". (Впрочем, Хрущеву, автору доклада на ХХ съезде КПСС, "Денисович", конечно, был куда интереснее, чем история про метания какой-то интеллигентской нечисти).

Фраза "Я Пастернака не читал, но осуждаю" на самом деле звучала по-другому. В "Литературной газете" в ноябре 1958 года была опубликована заметка, якобы написанная старшим машинистом экскаватора из Сталинграда Филиппом Васильцовым. Во первых строках простой советский человек признавался, что никогда книг Пастернака не читал (то ли дело Шолохов!) и ничего о нем не знает. Но ознакомился в газетах с цитатами из Пастернака – и "видно, что Октябрьская революция ему не по душе. Так это же не писатель, а белогвардеец". Он сравнивал Пастернака с лягушкой в болоте: "Бывает, такое болотце вместе с лягушкой мой ковш зачерпнет да выкинет. Допустим, лягушка недовольна и еще квакает. А мне, строителю, слушать ее некогда. Мы делом заняты. Нет, я не читал Пастернака. Но знаю: в литературе без лягушек лучше".

Пастернак и Омар Шариф

Самой известной экранизацией "Доктора Живаго", без сомнения, является разлапистый фильм Дэвида Лина, вышедший в 1965-м. По-своему он прекрасен, но претензий у критиков к нему с самого начала появился миллион: русские поражались тому, что в Сибири в снегу цветут нарциссы (для съемок специально было высажено 7 тысяч луковиц), американцы – тому, что русскую революцию сделали каким-то детским спектаклем с лубочными задниками. И у многих вызвал огромные сомнения исполнитель главной роли Омар Шариф. Ну, хотя бы потому, что впервые в истории кино русского сыграл египтянин.

На самом деле Дэвид Лин хотел позвать на главную роль Питера О'Тула, прославившегося благодаря его же "Лоуренсу Аравийскому". Но О'Тул хорошо помнил, какими изнурительными были те съемки, и не собирался снова тратить пару лет жизни на линовский эпос. Рассматривались кандидатуры Пола Ньюмена, Макса фон Сюдова и Майкла Кейна; именно последний, по его собственным словам, и предложил кандидатуру Шарифа. Актер был ошарашен: он любил роман, и мечтал сняться в экранизации, но думал о роли Стрельникова. Лину пришлось убеждать его, что он сможет воплотить на экране Живаго – "главное, почувствовать себя русским в душе". Чтобы сделать лицо Шарифа более или менее славянским, ему к вискам приклеивали резинку, сильно ее натягивая (у актера вскоре появились шрамы). Воспоминания о съемках у него остались ужасные – русские консультанты нахваливали всех актеров, упорно обходя его молчанием, и в какой-то момент Шариф сорвался, объявив Лину, что тот совершил огромную ошибку, пригласив его. Режиссер его утешил, сказав, что после премьеры о нем заговорят громче, чем обо всех остальных актерах. Этого не случилось.

К слову, продюсер Карло Понти упорно продвигал на роль Лары свою жену Софию Лорен. Наверное, знойные египтянин и итальянка идеально смотрелись бы в таком фильме вместе, на фоне нарциссов в сугробе. Но тут уж Лин отказался, мягко намекнув Понти, что Лорен едва ли сможет изобразить невинную русскую девушку.

ТРИ ЛАРЫ – ДЖУЛИ, КИРА И ЧУЛПАН

"Доктора Живаго" экранизировали три раза, в Голливуде, в Британии и в России. И роль Лары Гишар досталась трем прекрасным,и очень не похожим друг на друга актрисам.

Голливудский фильм 1965 года: Джули Кристи

Для английской актрисы роль Лары стала прорывом, а 1965 год – главным в карьере. Тогда вышел не только "Живаго", но и язвительный фильм "Дорогая". В 1966-м за "Дорогую" ей дали "Оскара". Триумфа она не повторила, хотя номинировалась на "Оскар" еще трижды и снялась во множестве замечательных картин – от "А теперь не смотри" Николаса Роуга до "Гарри Поттера и узника Азкабана" Альфонсо Куарона.

Джули Кристи. Фото: кадр из фильма.

Британский мини-сериал 2002 года: Кира Найтли

Не выдающийся телефильм, снятый итальянцем Джакомо Кампиотти, запомнился в первую очередь благодаря Кире Найтли, которой на момент съемок было 16 (!) лет. Найтли вообще невероятно рано прославилась – она стала одной из самых известных актрис в мире, сыграв в "Пиратах Карибского моря", "Реальной любви" и "Гордости и предубеждении", когда ей не было еще 20.

Кира Найтли. Фото: кадр из фильма.

Российский мини-сериал 2005 года: Чулпан Хаматова

Самая основательная, 11-серийная экранизация романа Пастернака выполнена Александром Прошкиным. Недолго думая, он взял лучших актеров, которые имелись в наличии: Олег Меньшиков сыграл у него Живаго, Олег Янковский – Комаровского, а Чулпан Хаматова – Лару. Уже тогда было понятно, что Чулпан – основной претендент на звание главной русской актрисы современности, и вскоре ее статус в этом звании стал практически официальным.

Чулпан Хаматова. Фото: кадр из фильма.

ИЗ ДОСЬЕ "КП"

Борис Пастернак родился 10 февраля 1890 года, за несколько минут до полуночи. Родителями были художник Леонид Пастернак и выдающаяся пианистка Розалия Кауфман. Учился на философском отделении историко-филологического факультета Московского университета, изучал философию в Марбургском университете. Стихи начал публиковать в 1913 году. В 1920-е стал считаться одним из самых интересных русских поэтов. Активно переписывался с Мариной Цветаевой и Райнером-Марией Рильке. В середине 30-х ненадолго наступило официальное признание – Пастернака активно издавали, Николай Бухарин всячески его превозносил. С очередным обострением сталинских репрессий (под которые Пастернак чудесным образом не попал) все это заканчивается. Он зарабатывает на жизнь переводами (его перу принадлежат русские версии множества шедевров мировой поэзии, в первую очередь – трагедий Шекспира и "Фауста" Гете). С 1945 по 1955 год пишет роман "Доктор Живаго"; после публикации романа за границей и присуждения Пастернаку Нобелевской премии в СССР развертывается грязная и истеричная его травля ("Он награждён за то, что согласился исполнять роль наживки на ржавом крючке антисоветской пропаганды…" – писала "Литературная газета"), ему грозят предъявить обвинение по статье "Измена Родине". Скончался в 1960 году от рака легких, по мнению некоторых, спровоцированного колоссальной стрессовой нагрузкой. На его скромные похороны пришли сотни людей. В брежневские времена советская власть относилась к Пастернаку уже более спокойно, но настоящий расцвет наступил после перестройки, когда в СССР был опубликован "Доктор Живаго", и он стал одним из самых популярных и цитируемых поэтов ХХ века.